7 августа. На ночь не читать.

7 августа. На ночь не читать. История эта произошла в августе 2006 года, сразу скажу, что меня смело можно отнести к такому разряду людей, о которых говорят "упертый скептик", во всякую ерунду типа летающих тарелок, призраков и полтергейстов я никогда не верил, да и, признаться, сейчас не верю. Но тому, что произошло со мной летом того года я до сих пор не могу найти разумное, логическое объяснение. Несмотря на то, что прошло много времени, я получил хорошее техническое образование, да и жизненного опыта по прибавилось, как я не бился, но объяснить хотя бы самому себе, что же тогда произошло, у меня не получилось. Дело было так: я гостил в деревне у бабушки, куда выбирался каждое лето, сдав вступительные экзамены в институт, предвкушал веселую студенческую жизнь, о которой знал только по наслышке, ни в чем себе не отказывал: пил, ел, гулял до утра, словом, делал все то, что и полагается молодому человеку, который добросовестно отпахал весь предыдущий год. А тут еще день рождения моего друга детства, с которым мы вместе росли и не давали покоя местным старушонкам. 7 августа. До сих пор в этот день меня преследует навязчивое чувство тревоги, и я стараюсь по возможности не обременять себя большим количеством дел. Собрались мы отмечать на природе, заранее было заготовлено мясо для шашлыка, куча видов наливки и закуски, в деревне с этим проблем никогда не бывает. Помимо меня и моего друга было еще восемь человек. Ели, пили, купались, то и дело бегая к связке бутылок, которая охлаждалась в воде у самого берега. К вечеру естественно остались самые стойкие, и стал актуальным вопрос о заготовке новой партии шашлыка. За дровами вызвался пойти я и еще один наш товарищ, более или менее крепко стоявший на ногах. Чтобы добраться до тех деревьев, которые нам были нужны, надо было подняться от берега метров на пятьсот, потом пройти через небольшую тропинку по лесу и наконец выйти к лугу, вдоль которого и росли деревья, высушенные солнцем под конец лета. Короче, туда–обратно два километра плюс–минус... ночи в это время года были уже прохладные, и выходя из леса, мы почти полностью протрезвели, тем более, что из одежды нас нас были только плавки, майки, да пара резиновых шлепанцев. Шли, болтали, шутили, то и дело кидали на меткость топор в деревья. Договорились, что Андрей (так звали моего товарища) будет рубить деревья и кидать дрова к дороге, а я буду собирать все в одну охапку. После пары заходов мы поняли, что дров недостаточно, и решили пройти еще чуть дальше. Увидели метрах в тридцати заросли, сухие, тонкие — то, что нужно. Но как только начали подходить ближе, я услышал очень высокий, беспрерывный писк, как–будто ультразвук, только более отчетливый, я спросил у Андрея: "Ты слышишь?", он сделал пару шагов, остановился на месте и сказал: "Пищит что–то... может фермеры поставили, кротов отпугивать", но в округе на тридцать километров не было ни одного дома, не то что фермы. Писк доносился прямо из глубины зарослей. Мы оценили размеры нашего топора, отпустив пару шуток, решили все–таки узнать, что или кто является источником звука. По мере приближения к зарослям писк усиливался, шли аккуратно, стараясь не шуметь, но примерно метрах в пяти звук начал резать ухо и становиться неприятным. Разглядеть что–то в темноте было не реально, но когда приблизились почти вплотную, стало понятно, что звук исходит прямо из одного из деревьев, примерно на уровне груди. Андрей сказал, что попробует рубануть топором это дерево, я стоял чуть по дальше и видел его только со спины. Увидел как занес топор, прицелился и вдруг замер, замер как–то не естественно: немного прогнулся в спине, руку вывернул, я окликнул его, а он продолжает стоять, к этому моменту уши хотелось заткнуть или просто свалить от туда поскорее. Я окликнул еще раз, но реакции не было никакой. Я начал подходить, но тут он медленно повернулся, причем повернулся на одной ноге, а второй как–то странно ковылял по земле. В темноте я не сразу понял, но заметил, что что–то не так с его лицом, мимика была странная, как–будто не его. Я знал Андрея довольно давно, знал его ухмылки, как щурится от того, что видел плохо, но тут выражение его лица было каким–то совсем отстраненным, как после инсульта, когда мышцы парализует. Я спросил: "Андрей, что там, ты чего?", и тут он медленно стал расплываться в улыбке, или скорее ухмылке, странно — только одной стороной лица. Про писк я в этот момент совсем забыл, так меня сбило с толку странное поведение Андрея, подумал, может стебется, хотя я не раз видел его выпившим, в компании, наедине, и такое ему было не свойственно. Окликнул еще раз, но он вместо того, чтобы ответить, как–то странно хихикнул и оскалил зубы, как маленький ребенок, которого просят улыбнуться для фотографии, а ему совсем не хочется. Тут мне первый раз стало страшно, до этого я просто не понимал, что происходит, но эта ухмылка, да еще и топор по прежнему оставался у него в руке. Хихикнул еще раз, а потом резко закатился истерическим, высоким смехом, да так, что его всего начало трясти. Я невольно сделал пару шагов назад, и начал кричать на него, чтобы завязывал. Андрей с выражением дикого, какого–то зловещего восторга пристально посмотрел на меня и сказал: "Плюнь мне в глаза", я, не пытаясь понять, что это значит, снова заорал на него, в ответ он так же хихикнул и с точно такой же интонацией повторил: "Плюнь мне в глаза". Тут я уже окончательно присел на очко, и самой верной мыслью на тот момент мне показалось бежать от туда со всех ног. Я резко сорвался и втопил, не оборачиваясь, а вдогонку доносился все тот же истерический хохот и эта фраза "Плюнь мне в глаза". Бежать в шлепанцах было жутко не удобно, и я почти сразу же их скинул, не обращая внимания на ветки и камни, которые впивались в ноги. Расстояние до нашей поляны на берегу я преодолел наверно не хуже профессионального бегуна, бежал на одном инстинкте, не соображая и не думая, что все это значит. Когда увидел затухающий костер, палатки и всех наших, радости не было предела, так было приятно наконец очутиться рядом хоть с каким–то источником света и другими, знакомыми мне людьми. Ребята к этому времени сбавили обороты, и увидев меня, несущегося со всех ног, не слабо удивились. Я наконец остановился, начал ловить воздух ртом, сердце бешено колотилось. Меня начали спрашивать: "Ты чего, все нормально?", потом мне сказали, что вид у меня был довольно странный и не на шутку испуганный. Я пытался подобрать слова и одновременно поймать дыхание: "Ребят, там Андрей...ему плохо...или что–то...приступ как–будто". На меня внимательно посмотрели, потом переглянулись между собой и сказали: "Артем, ты чего, Андрей за минуту до тебя пришел, он к воде пошел за пивом, вот дрова принес, сказал, что вы потерялись с ним, он от дороги к деревьям отошел, а когда вернулся, тебя уже не было, говорит, что покричал, поискал и решил обратно вернуться". Я совсем потерялся. Еще не успев восстановить дыхание и отойти от этого марафона, я даже не смог ничего сказать, мне так хотелось кричать всем и каждому в лицо о том, что я видел, что Андрей, там, что у него приступ или хрен знает что, что я не псих, не перепил и не перегрелся. Тут от воды с полуторолитровой бутылкой пива к нам шел Андрей. Я вновь почувствовал ком в горле и уже был готов снова удрать со всех ног, но в этот момент, как на не нормального все смотрели на меня, а не на него. Андрей весело подошел, с пшиком открыл бутылку, посмотрел на меня и сказал: "Я уж думал ты в соседний хутор по девкам пошел". Я не нашел, что ответить, просто стоял, как вкопанный, и старался рассмотреть в его лице признаки того самого безумия, которое заставило меня испугаться так, как никогда в жизни. Но это был обычный парень, мой ровесник, тот самый, с которым мы давно знакомы, с которым не раз вместе выезжали на природу, вместе гуляли, выпивали и веселились. В тот вечер я больше не пил, на упорные вопросы товарищей о том, почему я как–будто "таблеток объелся" отвечал, что просто устал или оправдывался еще какой–нибудь ерундой. С Андреем больше не перемолвился ни словом. Все оставшееся время я сидел и думал, как и кому мне рассказать о том, что случилось, боялся, что действительно сочтут за психа, засмеют. Спали в одной палатке вчетвером: я, сам именинник, Андрей и еще один наш приятель. Никаких инцидентов, которые хотя бы отдаленно напоминали то, что произошло в тех зарослях, не происходило. На утро после долгих сборов палаток, уборки мусора и бутылок я все же решил поведать свою историю, но не всем. Отозвал в сторону моего друга, чей день рождения мы отмечали и собственно самого Андрея. Вначале попросил их выслушать до конца, без вопросов и подколов. К моему удивлению, парни с довольно серьезным видом выслушали меня, ни разу не перебив, может видели, что я действительно был напуган. Я закончил, начал пускаться в объяснения о том, что вы, мол, меня давно знаете, я не сумасшедший, до белочки не допиваюсь, и вообще, смысл мне плести вам ерунду. Андрей рассказал свою версию истории, как шли, как он свернул с дороги, и вернувшись не нашел меня. По тому, как он говорил, я понял, что он был абсолютно серьезен, и смысла наворачивать и выдумывать ему тоже не было. Потом ребята переспросили меня, что за фраза, которую по моим словам повторял Андрей, я слегка замялся, но ответил, как оно было: "Плюнь мне в глаза". Тут наш именинник невольно выругался. Я понял, что это что–то значит и спросил: "Ты чего, слышал это где–то?", ответ меня просто перевернул: несколько лет назад вниз по течению отдыхала компания, все так же по традиции — еда, выпивка, палатки, шашлык, начали делать мангал и решили использовать тот, которым кто–то пользовался до них; такое часто бывает, кто–то в начале лета привозит пару кирпичей, и они становятся мангалом для всех отдыхающих до самого конца лета. Но когда начали разгребать угли, в зале нашли глаза. Я тут же вспомнил эту историю. Тогда сразу вызвали милицию, начали проводить следственные мероприятия, экспертизы, но так и не установили, кому пренадлежат. Тело без глаз тоже не было найдено, в итоге начальник районного отдела получил по шапке, а дело так и ни к чему и не пришло. Еще раз повторю, я никогда не был подвержен влиянию различных баек, всегда скептически ухмылялся, когда кто–то рассказывал о своих встречах с чем–то необъяснимым и потусторонним. Но в ту ночь я был абсолютно уверен в том, что видел, я не был под действием каких–то веществ, воображение у меня тоже не могла разыграться на столько, что я бежал почти километр, как ужаленный, конечно, мы все тогда выпивали, но то количество алкоголя вряд ли могло привести к таким последствиям. Так же я знаю всю нашу компанию, знаю, что подобные розыгрыши у нас не приняты, никто и никогда не отличался таким чувством юмора и тем более актерским мастерством, так как выглядело все это крайне убедительно. Спустя многое время я перебрал почти все варианты объяснений произошедшему, и до сих пор уверен, что есть какое–то более или менее рациональное и здоровое. С Андреем и ребятами мы по прежнему общаемся, изредка вспоминаем ту историю, но уже с улыбкой, потешаясь над моим испугом и тем, что мои шлепанцы до сих пор валяются где–то у дороги.